Бронево́й Леонид Сергеевич (р. 1928), актёр, народный артист СССР (1987). На сцене с 1950. С 1961 в Московском драматическом театре на Малой Бронной, с 1988 в Московском театре им. Ленинского комсомола (с 1990 московский театр «Ленком»). Характерный актёр, мастер выразительного сценического портрета: Капулетти («Ромео и Джульетта» У. Шекспира, 1970), Яичница («Женитьба» Н. В. Гоголя, 1985), Потапыч («Варвар и еретик» по роману Ф. М. Достоевского «Игрок») и др. Снимался в телефильме «Семнадцать мгновений весны» и др. Государственная премия Российской Федерации (1996).
* * *
БРОНЕВОЙ Леонид Сергеевич - БРОНЕВО́Й Леонид Сергеевич (р.17 октября 1928, Киев), российский актер. Народный артист СССР (1987).
Окончил Театрально-художественный институт в Ташкенте (1950), затем Школу-студию МХАТ (1955). Работал в иркутском (1955-58) и воронежском (1958-61) театрах. С 1962 - артист московского Драматического театра на Малой Бронной (см. МОСКОВСКИЙ ДРАМАТИЧЕСКИЙ ТЕАТР на Малой Бронной), с 1988 - московского театра «Ленком (см. МОСКОВСКИЙ ТЕАТР ЛЕНКОМ)».
Самоопределению Броневого-актера способствовала его работа в театре на Малой Бронной с режиссером А. В. Эфросом (см. ЭФРОС Анатолий Васильевич). Среди ролей: Аркадий Павлович («Платон Кречет» А. Е. Корнейчука, 1968), Капулетти («Ромео и Джульетта» У. Шекспира, 1970), Христофор Блохин («Сказки Старого Арбата» А. Н. Арбузова, 1970), Яичница («Женитьба» Н. В. Гоголя, 1975), Шпигельский («Месяц в деревне» И. С. Тургенева, 1977), Чимендяев («Директор театра» И. М. Дворецкого, 1984) и др. В «Ленкоме», в режиссуре М. А. Захарова (см. ЗАХАРОВ Марк Анатольевич), сыграны роли Крутицкого («Мудрец», по пьесе А. Н. Островского «На всякого мудреца довольно простоты», 1989), Дорна («Чайка» А. П. Чехова, 1994). Снимается в кино и на телевидении: Мюллер в телефильме «Семнадцать мгновений весны» (1973, Государственная премия РСФСР, 1976, эта роль принесла ему всенародную славу), Велюров («Покровские ворота», 1982). В 1997 сыграл в картинах «Корабль двойников» и «Шизофрения».
Узнаваемость Броневого в любых ролях (постоянство интонаций, ирония и самоирония, острая, почти репризная подача текста, нежелание прятать себя за обликом героя) парадоксально сочетается с неповторимостью его созданий. Под маской добродушия скрывается жестокость или коварство, за видимым скепсисом или цинизмом - душевная ранимость и доброта. Для него характерны внимание к тонким, как бы второстепенным подробностям, нечаянным наблюдениям и умение создать независимо от величины роли живой и законченный характер, всегда отмеченный заостренностью сценического рисунка.